|
Понедельник, 18 февраля <1913>
Вчера были у детей, вернулись в 3 часа! Они, в первый раз, принимали своих знакомых, у которых они бывали эту зиму. Центральное место занимала, конечно, вся волошинская компания, которая состоит из двух частей: «обормотников» - сюда входит своеобразная коммуна: мать Волошина [2] (старуха в штанах и казакине!), он сам и две сестры Эфрон -Лиля и Вера [3]. Они живут все на одной квартире, которую они сами окрестили именем: «обормотник»... Остальные: Марина Цветаева, двадцатилетняя поэтесса, жена 19-летнего Сережи Эфрона, ее младшая сестра Ася, тоже замужем за каким-то мальчиком (обе эти четы имеют уже потомство - у Марины девочка, 6 месяцев, у Аси такой же мальчик, причем каждый из этих младенцев перебывал у 6 кормилиц - по одной на месяц! Я называю эти «менажи» - «Детский Сад»). Марина, Ася, Майя [4] (18-летняя русская француженка, пишет - и как читает! очаровательные французские стихи) - так сказать - естественные сочлены «Обормотника». Толстые - хотя и тесно с ними дружат, но уже понемножечку «отодвигаются» от этого кочевого табора и стремятся занять более солидное положение. Кандауров и Богаевский [5] - что-то вроде почетных, сочувствующих посетителей. Как зрелище вся эта компания забавна чрезвычайно. Сестры Эфрон - очень хороши собой, особенно Лиля. Марина и Ася вдвоем читают Маринины стихи. Стройные, хорошенькие, в старинных платьях, с детскими личиками, детскими нежными голосами, с детскими вздохами, по-детски нараспев они читают, стоя рядышком у стенки, чистые, трогательные, милые стихи... Ужасно странное впечатление! - какое-то далекое-далекое, забытое, не нынешнее, словно на миг мелькнувшее во сне прошлое, которое сейчас-сейчас исчезнет. Майя читала по-французски - про «королеву», «pastour'a» [6], рыцаря - такие далекие, лунные баллады. Читал и Макс - как всегда хорошо и как всегда аффектированно, он отчеканивал каждое слово. Милый, добрый, ласковый, всезнающий, всех любящий - и ко всем равнодушный Макс!.. Ученый эклектик, перипатетик, поэт, художник, философ, хиромант и божий человек, юродивый «без руля и без ветрил» - русский «обормот» с головой Зевса и животом Фальстафа. Все они точно не живые, какая-то любопытная нелепость... Они ходят, говорят, декламируют, сочиняют, пишут, танцуют, бракосочетаются, рождают детей, едят, пьют, курят папиросы... И все это они проделывают, как выражается Таня, - по-«игрушкиному»...
Суббота, 12 июля <1914>
В «Обормотнике» (так окрестил сам Макс свой «фаланстер» на Сивцевом Вражке и в Коктебеле) - выбросили за борт все «условности», т.е. всякий порядок, всякую дисциплину... Но как и во всякой «коммуне», там создался свой «устав» - в конце фальшивый и карикатурный. Взаимные восторги перед красотой, свободой и «лирической насыщенностью» каждого «момента»... Все любуются друг другом, собой, все на «ты». Брат Эфрон, Сергей, в 16 лет женился на 17-летней поэтессе Марине Цветаевой (очень красивая особа, с решительными, дерзкими до нахальства манерами); сестра этой Марины 15-летняя гимназистка вышла замуж за 15-летнего же гимназиста, кажется, третьеклассника, но зато пьяницу - первоклассного. Этот супружеский «детский сад» обзавелся потомством - у Марины девочка, у Аси - не знаю кто. Марина, богатая и жадная, вообще несмотря на поэзию - баба кулак! Муж ее - красивый, несчастный мальчик Сережа - туберкулезный, чахоточный. Имеется еще брат, старший, Петр [7], который со смерти матери был в ссоре с сестрами из-за «наследства». Он обвинял сестер в утайке денег. Теперь он третий месяц умирает от злой чахотки, сестры поместили его в лечебницу, а сами расположились во флигеле у Миши! [8] Причем ни Миша, ни Эва [9] не сочли нужным - перед отъездом даже предупредить нас, что они у нас в доме поселили жильцов. А жильцы расположились в доме, как у себя, - целый месяц не давали паспорта, занимали нашу прислугу, запакостили весь флигель. Но и этого показалось им мало. Несколько дней тому назад, никого не предупредив, в два часа ночи - Лиля водворила во флигеле прибывших из Коктебеля Марину, Сережу, их няньку с ребенком и кошку. В четыре часа утра Марина по телефону разбудила Милю [10] (с кот<орым> она едва знакома) и спрашивала - нет ли у него знакомого доктора, так как ее супруг захворал. Утром Он<исим> Бор<исович> [11] уже не мог пить чай и заниматься в своем саду, ибо им уже завладела нянька с ребенком. Постель Миши занял больной, комнату Тани - нянька с ребенком, кабинет - Марина, столовую - Лиля. Дом сразу обратился в хлев. Когда дворник попросил паспорт, Марина ответила: мы его забыли на даче - и по телефону пожаловалась Миле на «приставанье» дворника. Миля сказал, что в Москве - забастовки, и полиция может нас подвергнуть за держание беспаспортных 500 рубл. штрафу. Марина гордо ответила: я тогда сама заплачу! Миля возразил, что за это, кроме штрафа, домовладельцу грозит тюрьма. Поэтесса не смутилась и ответила: Бог милостив, не посадят!
Среда, 16 июля<1914>
Думаю, что дети теперь скоро вернутся. В Москве, в их флигеле, окончательно расположилась вся семья Эфронов. Сестрицы, братец, его жена (совершенно ломовой извощик - эта поэтесса «Марина Цветаева»), ребенок, нянька, кошка. Они заполонили весь дом, весь двор, загоняли прислугу. Мы очутились точно в плену у башибузуков. При этом никто из них не только не счел нужным спросить - могут ли они занять флигель, а даже не кланялись с Онисимом Борисовичем. Он, бедный, перестал ходить в сад! Когда дворник просил их дать паспорта, ему отвечали: не стоит, мы скоро уедем. А между тем в Москве введена чрезвычайная охрана! Флигель превратился в хлев. Я решила действовать энергично. Послала Макара, и он объявил, что «покорнейше» просит освободить флигель скорее, т.к. он нам необходим. Цыганский табор снялся. Но «дебелая Лиля» пожелала меня проучить: велела нашему канцелярскому мальчику передать мне конверт - без адреса, - в котором лежала записка - без обращения - гласящая: С.Я. Эфрон не болен заразной болезнью. Подпись: д-р (фамилия неразборчива).
Примечания
[1] Хин Рашель Мироновна (в первом браке Фельдштейн, во втором Гольдовская; 1863-1928) - писательница, драматург. Печ. по: Минувшее. Исторический альманах. Вып. 21. - М.-СПб., 1997.
[2] Мать Волошинамать Волошина - Волошина Елена Оттобальдовна (урожд. Глезер; в замуж. Кириенко-Волошина; 1850-1923) - мать М.А. Волошина, была посаженной матерью на свадьбе М.И. Цветаевой и С.Я. Эфрона 27 января 1912 г. в Палашевской церкви в Москве.
[3] две сестры Эфрон -Лиля и Вера - Эфрон Елизавета Яковлевна (Лиля; 1885-1976) - сестра С.Я. Эфрона, педагог, режиссер. Эфрон Вера Яковлевна (1888-1945) - сестра С.Я. Эфрона, актриса, впоследствии режиссер художественной самодеятельности.
[4] Кювилье Майя Павловна (в первом браке Кудашева, во втором - Роллан; 1895-1985) - поэтесса, переводчица.
[5] Кандауров Константин Васильевич (1865-1930) - живописец, театральный художник. Богаевский Константин Федорович (1872-1943) - художник.
[6] Pastour - Пастушка (франц.).
[7] Имеется еще брат, старший, Петр - Эфрон Петр Яковлевич (1883-1914) - старший брат С.Я. Эфрона, член партии эсеров, участник Московского вооруженного восстания. С 1907 по 1913 гг. скрывался за границей. Актер.
[8] Фельдштейн Михаил Соломонович (1884/85-1939) - юрист, сын P.M. Хин-Гольдовской от первого брака, с 1919 г. муж В.Я. Эфрон.
[9] Фельдштейн Ева Адольфовна (урожд. Леви; 1886-1954) - художница, в 1909-1918 жена М.С. Фельдштейна.
[10] Гингер Эммануил Иванович (1884-1953) - юрист, племянник P.M. Хин-Гольдовской.
[11] Гольдовский Онисим Борисович (1856 или 1865-1922) - адвокат, второй муж P.M. Хин.
|
