Нет, бил барабан перед смутным полком,[1]
Когда мы вождя хоронили:
То зубы царёвы над мёртвым певцом
Почетную дробь выводили.
Такой уж почет, что ближайшим друзьям –
Нет места. В изглавьи, в изножьи,
И справа, и слева – ручищи по швам –
Жандармские груди и рожи.[2]
Не диво ли – и на тишайшем из лож
Пребыть поднадзорным мальчишкой?
На что-то, на что-то, на что-то похож
Почет сей, почетно – да слишком!
Гляди, мол, страна, как, молве вопреки,
Монарх о поэте печётся!
Почетно – почётно – почётно – архи-
почетно, – почётно – до чёрту!
Кого ж это так – точно воры вора
Пристреленного – выносили?
Изменника? Нет. С проходного двора –
Умнейшего мужа России.[3]
Медон, 19 июля 1931
Примечания
Стихотворение #6 (1931 года) из цикла «Стихи к Пушкину».
[1] В первой строке Цветаева перефразирует строку из стихотворения ирландского поэта Ч. Вольфа «На погребение английского генерала сира Джона Мура» в переводе И. И. Козлова (1825).
[2] Жандармские груди и рожи. — По свидетельству П. А. Вяземского, в день выноса тела Пушкина в его доме, «где собралось человек десять друзей и близких… очутился целый корпус жандармов. Без преувеличения можно сказать, что у гроба собрались в большом количестве не друзья, а жандармы» («Пушкин в жизни», вып. IV. С. 163).
[3] Умнейшего мужа России. — После аудиенции 8 сентября 1826 года, данной Николаем I возвратившемуся из ссылки Пушкину, царь заявил в придворном кругу, что он разговаривал «с умнейшим человеком России» (там же, вып. II. С. 57). |
